Реклама
Джулс Говард:В британской образовательной системе, когда мы изучаем естествознание лет в четырнадцать-пятнадцать-шестнадцать, мы проходим модуль на тему «Что такое жизнь?» Не знаю, обстоит ли дело у вас в Америке так же, но нас учили акрониму «MRSGREN». Он обозначает следующее: «Движение, дыхание, чувствительность, рост, размножение, выделение и питание» (Movement, Respiration, Sensitivity, Growth, Reproduction, Excretion, and Nutrition). Я в каком-то смысле приступил к книге с мыслью: «Мы можем дать определение жизни. Следовательно, смерть – это просто момент, в который жизнь кончается».Но здесь всё не так просто. Мулы неспособны к половому размножению. Они бесплодны. Так что формально по ряду определений они не «живы» – но мул однозначно так же жив, как и все остальные существа. Следовательно, это несколько аморфно. Что такое жизнь и смерть – понятие туманное. Есть такое высказывание одного [бывшего] судьи [Верховного суда] о порнографии: «Я её узнаю, когда вижу». В принципе, так я в каком-то смысле и закончил.
Реклама
Верно, жизнь.А как насчёт смерти?
В случае смерти было викторианское «не дышит, до свидания, игра окончена». Но после [начала распространения] знаний о том, как реанимировать существо, считавшееся мёртвым, определение смерти внезапно изменилось. И в меньшей степени – смерти мозга. Теперь мы знаем, что люди могут рожать в таком состоянии. Поэтому то, что мне казалось простым ярлыком, в каком-то смысле оказалось чем угодно, кроме него. Смерть – это как бы спектр категорий.Приведите какие-нибудь примеры из животного мира, в которых сложно провести черту между жизнью и смертью.
Есть тихоходки. Это те небольшие животные, у которых из организма высасывается вся вода, и они становятся, по сути, всего-навсего маленькими белковыми оболочками. Стоит на них плеснуть водой, как они снова оживают. Мертвы ли они в том состоянии, в котором они буквально являются всего лишь мешком потенциала? С точки зрения химии они как бы не мертвы. Так что существуют всевозможные определения, и я не уверен, что мы поголовно с этим согласны. Я уверен, что наши нынешние определения будут меняться с достижениями медицины и тому подобным.
Знаем ли мы, почему животные стареют?«С точки зрения эволюции мы умираем, потому что нельзя заниматься сексом бесконечно». —Джулс Говард
К этому существуют два подхода. Один состоит в том, что мы стареем, потому что жить очень нелегко. Репликация клеток – дело трудное, и мы стареем, потому что во время обмена веществ накапливаем реактивные кислородные группы, которые называются свободными радикалами. Так что, чем больше мы проходим через обмен веществ, тем больше в нас скапливается этих свободных радикалов и тем больше эти кошмарные частицы слоняются по нашим клеткам и расщепляют белки, а накопление этих свободных радикалов и можно назвать старением. Итак, вот так это и выглядит.
Реклама
На мой взгляд, с точки зрения эволюции мы умираем, потому что нельзя заниматься сексом бесконечно. Во всех средах одна из самых крутых особенностей животных – это то, что продолжительность их жизни практически можно спрогнозировать по тому, сколько там смерти. Насекомых съедят птицы. Для них нет резона эволюционировать до долголетия. Для них нет резона эволюционировать так, чтобы жить долго. Они умрут. Они просто быстренько занимаются сексом, как можно скорее. Трах-бах-бух-чпок, и у них всё.В то же время, у других животных, у которых шансов на смерть [меньше], у птиц, у нас, можно заметить, что старение – это реальная проблема. Можно заметить, что жизнь начинает растягиваться.Читайте: Первый человек, который достигнет бессмертия, уже родился?Существуют ли действительно бессмертные животные?
Классический пример – бессмертная медуза. Обычно медузы просто умирают после того, как позанимались сексом. Но конкретно этот вид поворачивает старение вспять, возвращаясь в форму личинки. Это единственное животное, которое додумалось до этого как до стратегии, а это очень интересно.
Реклама
У птиц, летучих мышей и черепах есть клеточные хитрости, через которые они могут обуздывать свободные радикалы и замедлять старение. В перспективе это благодатное поле для исследования людьми. Моя любимица – мидия – пресноводный моллюск, – которая создаёт личинку. Личинка плавает и хватается за жабры лосося. Закрепившись, личинка впрыскивает немного белка, и этот белок заставляет лосося лучше обращаться со свободными радикалами. В итоге лосось живёт не один-два года, а три года. Дополнительный год без рака или классических старческих заболеваний рыбы. Паразит продлевает жизнь своего хозяина, по сути, с помощью химических веществ. Представьте себе, что было бы, будь у нас возможность проектировать маленьких личинок и нюхать их! Именно так может выглядеть для нас будущее.В своей книге вы больше всего беспокоитесь в связи со способностью людей увеличивать своё долголетие из-за способности поддерживать здоровье мозга. Почему?
Атомы постоянно циклически проходят по нашим [организмам], поэтому лишь немногим частям нашего тела более десяти лет. Одной из них является мозг. Репликация клеток там происходит по-другому. Так что, если вы хотите, чтобы ваш мозг проработал больше ста двадцати лет, это будет сложно. Потому что стоит заставить эти клетки заниматься репликацией, как теряется опыт. Вы бы потеряли… в каком-то смысле себя. Вы теряете свою сущность. Преодолеем ли мы это? Возможно, однако это нелегко.
Реклама
После написания этой книги у меня осталась следующая идея: на самом деле мысль о более долгой жизни – это возникающее свойство того, что мы недостаточно ценим жизнь, которая у нас есть. Основная идея, с которой я ушёл, состоит в том, что именно это и делает нас живыми. Нам нужно признать, что именно это и интересно, и больше ценить это. Вот так я и отношусь к растущей индустрии [попыток достичь] бессмертия.Давайте представим, что люди стали бессмертными. Значит ли это, что в этот момент люди перестали бы эволюционировать?
На мой взгляд, без смерти не эволюционирует ничто. В средах, в которых смерти очень много, животные эволюционируют очень быстро. Что до людей, то мы как бы избавились от охотящихся на нас хищников. Мы изобрели медицину. Многое из того, что убивало нас в прошлом, сейчас нас уже не убивает. Думаю, большинство специалистов по эволюции сказали бы, что наша эволюция замедлилась. Так что я в любом случае не уверен, что мы сильно эволюционируем.Итак, возвращаясь к изначальному определению NASA: если бы мы перестали эволюционировать, были бы мы всё ещё живы?
Ого, да вы блестяще замкнули круг. Вы это планировали?Вообще-то, да.
Что ж, в этом нет сомнения. Я больше не прохожу эволюцию по Дарвину. Но я жив. Мы узнаём жизнь. Мы узнаём смерть, когда её видим. Поэтому я бы сказал, что мы до сих пор живы.Следите за сообщениями Саймона Дэвиса на Twitter.