Жёсткий офисный дресс-код должен исчезнуть

Изначально статья была опубликована на VICE Canada.

В последнее время дресс-коды наделали много шума в новостях. Вместо того чтобы быть провозглашенными некой уравновешивающей силой, СМИ обвиняют их в том, что они деспотичные.

Дресс-коды уходят корнями в то время, когда нравы и благовоспитанность являлись оружием для чёткого разделения на «мы» и «они». Они возникли в Викторианскую эпоху в Англии, где разрабатывались, чтобы помочь власть имущим провести чёткую линию между «избранными Богом элитами» и простолюдинами. Они были средством общественного контроля для создания чётких категорий людей — влиятельных и бесправных. Сегодня «мы» — это представители высших слоёв общества, белые, мужчины, гетеросексуалы, а «они» — все остальные, «другие», остро нуждающиеся в полицейском контроле.

Сегодня, если только вы не работаете в творческой индустрии, вы наверняка ощущали, что вашу индивидуальность и чувство собственного «я» разрушает не только выматывающая работа с 9 до 18, но и консервативные дресс-коды, отдохнуть от которых вы можете только лишь по «свободным пятницам». Мужчинам запрещено приходить на работу в шортах, нельзя носить обувь, которая открывает пальцы ног или пятки, запрещается носить джинсы, а также одежду с открытыми плечами, а в некоторых офисах ещё и запрещено носить одежду любых цветов, кроме тёмно-синего, чёрного или белого.

Зачастую компании придерживаются принципа, что все их трутни – ну, то есть сотрудники – должны быть одеты однообразно и профессионально, что обеспечит продуктивность на рабочем месте и будет поддерживать престиж фирмы в глазах общественности. Тем не менее, с недавних пор это привело к тому, что такую политику стали считать деспотичной и такой, что порождает расовую дискриминацию, дискриминацию по половому признаку, предвзятое отношение, основанное на отличиях между социальными или экономическими классами, боязнь располнеть, а также опасные гендерные нормы и двойные стандарты.

Ариса Кокс, ведущая телешоу «Big Brother Canada», стала жертвой офисных дресс-кодов. Кокс поставили ультиматум — либо она выпрямляет свои вьющиеся волосы, либо она потеряет свою работу. Кокс выбрала свою личность и культурные корни, а не корпоративную культуру и зарплату, и уволилась со своей журналистской работы. Как и большинство чернокожих женщин, Кокс обнаружила, что европоцентричные стандарты и нормы при помощи офисных дресс-кодов ограничивают её личность как чернокожей женщины.

Кокс – не одна такая. Множество чернокожих женщин и мужчин потеряли свои работы или же им объявляли выговор за то, что они придерживаются африканских культурных стилей в одежде. Косички, дреды, повязки для волос… и всех африканцев многие сотрудники считали несоответствующими рабочей обстановке.

По убеждениям чернокожих женщин, их ограничивают не только в прическах и головных уборах, такие ограничения касаются и их тел. Общественная гиперсексуализация чернокожих женщин проявляется в офисе, и они убеждены, что на работе именно они поддадутся сексуализации с большей вероятностью (даже в костюме-двойке), чем их белые коллеги.

Зайдите в любую католическую церковь и вы будете поражены строгим дресс-кодом, но только для женщин. Плечи и колени должны быть прикрыты вне зависимости от температуры за окном. Несмотря на то, что эти иудейско-христианские ценности белых протестантов англо-саксонского происхождения прослеживаются и в более раннее время, их пережитки можно наблюдать даже сегодня, причем не только в церкви. Даже в вашей местной бухгалтерской фирме женское тело опошляется — даже неприкрытое плечо считается чертовски соблазнительным. Такие принципы только укрепляют веру в то, что в женском теле есть что-то принципиально плохое, в то же время стимулируя идею, что сексуальные домогательства к женщинам каким-то образом являются их же виной. Опошление женского тела является проблемой не женщин, а тех, кто истолковывает вид их кожи как предложение заняться сексом.

Дискриминация по весу в офисах весьма распространена, и полных женщин часто просят прикрыть свои формы, даже когда они носят одежду, аналогичную той, которую носят их более худые коллеги. Такая дискриминация по весу укрепляет общественное мнение, что полные люди непривлекательны и должны скрывать свои тела. Дресс-код дискриминация по отношению к полным людям отражается и в других аспектах на рабочих местах: более полных сотрудников с меньшей вероятностью повысят в должности или дадут прибавку к зарплате, и они зарабатывают меньше, чем их более худые коллеги, выполняющие аналогичную работу.

Работники-транссексуалы сталкиваются с другим видом дресс-код дискриминации. Не потому, что они носят слишком много или слишком мало чего-то, а потому, что не позволяют офисным дресс-кодам диктовать их гендерное самовыражение. В то время как некоторые достижения все же были — Кембриджский университет ослабил свой строгий гендерно-дифференциированный дресс-код и разрешил женщинам носить брюки, а мужчинам – юбки,— на рабочих местах транссексуалы по всему миру до сих пор подвергаются общественному контролю посредством дресс-кодов. Большинство дресс-кодов чётко разграничивают, что является уместным носить мужчинам, а что женщинам, обходя тех, чей пол отличается от того, который был дан им при рождении, или тех, кто не ведётся на гендерные двойные стандарты и не в ладах со строгими правилами. Офисные дресс-коды не учитывают отличие от культурных норм или полного полового выражения. Многие трассексуалы чувствовали дискриминацию по отношению к себе из-за дресс-кодов.

На школьном фронте личность тинейджеров также сильно ущемляют. Совсем недавно подросток из Этобико Алекси Холкет подняла шум под хэштегом #CropTopDay, когда ей сделали выговор за ношение в школу топа, который обнажает живот и нарушает дресс-код. Ученица школы искусств Этобико обвинила школьную администрацию в том, что они свели всё к пошлости.

Студенты из Торонто предоставили более исчерпывающую и перекрёстную критику школьных дресс-кодов. Выпускники Центральной технической школы Керин Бэтел-Джон, Эрин Диксон и Энди Виллануэва запустили проект «Бесстыдница» — «кампанию, против пристыжения, обвинения жертв и сексуальных издевательств», — который оказывает давление на совет директоров районной школы Торонто с целью отмены руководящих положений об одежде.

«Мы хотим пролить свет на то, как «другие» люди ограничиваются дресс-кодами и тем, как они истолковываются», говорят Бэтел-Джон, Диксон и Виллануэва. «Самовыражение проявляется во многих формах, и то, как мы одеваемся, может быть основой наших личностей. Дресс-коды говорят нам, что мы являемся чем-то, что необходимо изменить, подогнать, спрятать».

Выпускники полагают, что несоизмеримой целью дресс-кодов являются не только девушки, но и темнокожие люди, темнокожие женщины, ЛГБТ студенты, а также полные студенты.

Дресс-коды являются ещё одним инструментом для поддержания существующего положения вещей и крепкого удержания сапога угнетения на шее тех, кто не родился белым «обычной сексуальной ориентации». Безобидные на вид, они используются для укрепления — или лучше сказать для принуждения к исполнению — жёстких культурных норм и стандартов, которые считаются универсальными. Офисная модная полиция раздевает темнокожих, полных людей и транссексуалов и поощряет дискриминацию под такими хэштегами, как, например, #BlackLivesMatter,#MMIW и#YouOKSis.

В дресс-кодах мы слышим отголоски надзирателей на плантациях, которые наказывают африканцев за исповедование африканской духовности и игру на барабанах. Мы слышим шепот местных детей, которых вытаскивают из их домов, с обстриженными волосами. Всё лежит у нас под носом, нужно только уметь видеть.

Следите за сообщениями Септембер Андерсон на Twitter.