Женщины, сбежавшие из Северной Кореи: «Моему народу промывают мозги»

В 2017 году на западное побережье Японии выбросило 104 таких судна. Согласно данным береговой охраны Японии два года назад было найдено 66 лодок. Во многих случаях внутри или поблизости таких лодок находили мертвые тела выходцев из Северной Кореи.

Аналитики утверждают, что увеличение количества северокорейских кораблей, которых вымывает на берег, — прямой результат нехватки продовольствия в стране, что, в свою очередь, является последствием более жестких санкций в отношении Северной Кореи в последние годы.

Эти корабли-призраки, а также множество снарядов, выпущенных Северной Кореей над территорией Японии, не соответствуют общепринятой согласованной дипломатии, которую демонстрировали Северная и Южная Кореи во время церемонии открытия зимних Олимпийских игр в Пхенчхане в 2018 году, в сопровождении сестры Ким Чен Ына Ким Йо Джонг, которая сидела в нескольких метрах от южнокорейского президента Мун Джэ Ин.

Перебежчики из Северной Кореи, которые живут в Японии, лучше всего знают, что нельзя верить в этот фарс «дипломатии улыбок», а новости о кораблях-призраках навевают болезненные воспоминания о нехватке продовольствия и страданиях.

Смотреть:

Я встретился с 75-летней Эйко Кавасаки в торговом центре в пригороде Токио. О существовании таких мест она не знала до тех пор, пока она сбежала в Японию более десяти лет назад.

История Кавасаки звучит как триллер Орвелла. Она родилась в 1942 году, а её родители, которые были корейскими гражданами, приехавшие в Японию во время колонизации тогдашней объединенной Кореи. «Сразу после войны экономика Японии не развивалась весьма успешно, поэтому корейцы-заиничи [этнические корейцы, проживающие в Японии] имели наименее благоприятное положение в обществе», — сказала она.

После того, как корейская война разделила Корею на две части, руководство северной части приступило к проведению репатриации беженцев, чтобы заманить корейцев, которые жили в других азиатских странах. «Из своих учебников я узнала только о коммунистическом режиме», — отметила Кавасаки. «В то время Япония была бедной страной, поэтому мне казалось, что появилась возможность узнать из первых рук, что такое коммунизм». Кроме того, правительство Северной Кореи обещало, что образование, жилье, здравоохранение и даже одежда будут бесплатными. «Я поехала одна, а моя семья переехала через некоторое время».

Кавасаки отправилась на корабле — около 93 тысяч «заиничи» в целом сделали то же самое — и отчетливо помнит, как прибыла в порт. «Люди кричали нам, сообщая, что обещания бесплатного питания и здравоохранения — сплошная ложь». «Плывите обратно», — кричали они. Но мы не могли.

Самое худшее было то, что Кавасаки не смогла вернуться в Японию — правительство Северной Кореи не позволило ей сделать это. Теперь она стала пленницей северокорейской диктатуры.

Кавасаки решила попытаться жить настолько нормальной жизнью, насколько было возможно. Она усердно училась в школе и получила ученую степень в области инженерии, затем устроилась на хорошую работу, вышла замуж за северокорейца и родила пятерых детей.

Именно тогда появились настоящие трудности. «Я не могла рассказать [своей семье], что жизнь за пределами страны была намного лучше. Возможно, они могли доложить на меня правительству, за то, что плохо говорю о нём, и за это могла попасть в тюрьму. И я не знала, о чем думают мои дети, но знала точно, что в школе им промывают мозги».

Её дети росли, не доверяя никому, кроме Партии и их Дорогому Лидеру Ким Чен Иру. «Я не осмелилась поговорить с ними, что они думают о моей жизни в Японии или о моем желании покинуть Северную Корею. Однажды я поняла, что должна бежать. Мой муж умер, и я [предпочла] бы умереть в Северной Корее, чем жить там».

Она не сказала ни слова своим детям о запланированном побеге. «Это означало либо предать, либо сделать их соучастниками своего преступления. Дело не в доверии, или его отсутствии, я должна была предусмотреть наихудший вариант развития событий».

Впоследствии только один из её пяти детей принял такое же решение бежать из Северной Кореи. «В Токио мы живем рядом», — рассказывает она с широкой улыбкой. «Тем не менее, я беспокоюсь о своих остальных детях. До ноября 2017 года я целый год не могла связаться ни с одним из них. Я была очень рада получить письмо от детей в ноябре, узнав, что с ними всё в порядке».

В спокойном районе Токио я встретила другую женщину из Северной Кореи, Митсуко, вместе с японской сотрудницей неправительственной Организации по сбору средств для северокорейских беженцев по имени Хироши Като, которая оказывает поддержку женщинам-перебежчицам.

Имя Митсуко было изменено в целях сохранения конфиденциальности. 47-летняя женщина сбежала в Японию в 2011 году, и в отличие от Кавасаки, вскоре поняла, что её побег имел последствия для оставшихся родственников. «Когда я сбежала, моего шурина схватили, подвергали пыткам и убили в тюрьме. Другой шурин потерял должность директора больницы».

Рядом с Митсуко кивает головой Като. «Вы должны понимать, что у режима Северной Кореи есть одержимость контролировать своих людей, это система, в которой они живут. И это объясняет, почему она всё ещё напугана в Японии».

Она с тревогой оглядывалась по сторонам во время нашего интервью в ресторане быстрого питания. Паранойя, с которой она росла в Северной Корее, никогда не исчезнет. Она объясняет, что в Северной Корее есть понятие «правило трех поколений». Это означает, что вся семья может быть наказана, если один из их родственников совершил преступление. Бегство считается одним из худших преступлений.

В детстве Митсуко всегда интересовалась жизнью за пределами Северной Кореи. «Я мечтала о жизни вне Северной Кореи», — рассказывает она. «Я знала, что живу ненормальной жизнью. Не помню, чтобы когда-либо была там счастлива». Её друзья в детстве боялись сказать что-то плохое о Северной Корее, и вскоре она узнала, что говорить о политике — это опасное дело. Дом её родителей был единственным безопасным местом, чтобы пожаловаться. Её родители наедине критиковали режим. Она предположила, что другие дети росли в аналогичных условиях, и высоко ценили лидеров, только чтобы избежать проблем.

Но когда Ким Чен Ир умер в поезде в 2011 году, она была поражена реакцией её земляков. «Люди вышли на улицу в слезах. Некоторые люди перестали есть и умирали от голода. Тогда я поняла, что должна что-то сделать; моему народу промывают мозги».

Её муж начал помогать людям из Южной Кореи связаться с разлученными членами семьи на севере, сделав Митсуко соучастницей преступления, касающегося государственной измены. Им обеим грозила публичная казнь в случае, если бы правительство узнало о деятельности её мужа. Правило «наказания трех поколений» означает, что всю семью могут привлечь к ответственности за государственную измену одного члена семьи. Когда она услышала, что северокорейская разведка узнала о его скрытой деятельности, они решили сбежать.

Митсуко теперь живет в Токио вместе со своим мужем и единственным ребенком, однако ни дня не проходит, чтобы она не испытала чувства глубокой вины перед членами семьи, которых она оставила. Митсуко говорит, что её годы в Северной Корее оставили неизгладимый эмоциональный след.

Наконец, что думает Митсуко о пропагандистском наступлении Северной Кореи на Олимпиаде? «Правительство Северной Кореи никогда не прекратит свое стремление завершить разработку ракет, способных нанести ядерный удар, чтобы напасть на США. В Японии есть военные базы США, и я не сомневаюсь, что они в конечном итоге попытаются поразить эти установленные цели. Нам нужно остановить эту жестокую диктатуру». Но когда Ким Чен Ир умер в поезде в 2011 году, она была поражена реакцией ее земляков. «Люди вышли на улицу в слезах. Некоторые люди перестали есть и умирали от голода. Тогда я поняла, что должна что-то сделать; моему народу промывают мозги».

Ее муж начал помогать людям из Южной Корее связаться с разлученными членами семьи на севере, сделав Митсуко соучастницей преступления, касающегося государственной измены. Им обеим грозила публичная казнью в случае, если бы правительство узнало о деятельности ее мужа. Правило «наказания трех поколений» означает, что всю семью могут привлечь к ответственности за государственную измену одного члена семьи. Когда она услышала, что северокорейская разведка узнала о его скрытой деятельности, они решили сбежать.

Митсуко теперь живет в Токио вместе со своим мужем и единственным ребенком, однако ни дня не проходит, чтобы она не испытала чувство глубокой вины перед членами семьи, которых она оставила. Митсуко говорит, что ее годы в Северной Корее оставили неизгладимый эмоциональный след.

Наконец, что думает Митсуко о пропагандистском наступлении Северной Кореи на Олимпиаде? «Правительство Северной Кореи никогда не прекратит своё стремление завершить разработку ракет, способных нанести ядерный удар, чтобы напасть на США. В Японии есть военные базы США, и я не сомневаюсь, что они в конечном итоге попытаются поразить эти установленные цели. Нам нужно остановить эту жестокую диктатуру».

Эта статья впервые появилась на VICE US.