Эта нейроучёная хочет, чтобы исследователи изучали больше женских мозгов

Говоря о женской репрезентации в науке, мы редко говорим о подопытных существах. Как правило, мы хотим больше женщин у микроскопа, а не под ним.

В нейронауке едва ли не самый большой перекос в отношении испытаний на женской физиологии. Один обзор обнаружил, что в исследованиях мозга животных соотношения самцов к самкам равнялось 6,7 к 1.

Аарти Гобинат, нейроучёная из Университета Британской Колумбии, называет это «скрытым разрывом» в своей области. Она утверждает, что можно небезосновательно подвергнуть сомнению предположение о том, что мозги существ мужского и женского пола одинаковы, особенно в таких уникальных состояниях, как беременность.

Это в особенности справедливо для ранних испытаний на животных, когда только разрабатываются новые лекарства от депрессии и тревожности. «Это приводит к тому, что конечный итог наших исследований даже не приносит одинаковую пользу пациентам мужского и женского пола», – объяснила Гобинат.

Гобинат хотела рассмотреть вопрос предубеждения по половому признаку, попытавшись понять, какова депрессия в мозгах самок крыс, а конкретно – рассмотрев послеродовую депрессию. Данные её исследований указывают на то, что наши стандартные методы лечения депрессии не подходят молодым мамам.

VICE встретился с Гобинат, чтобы расспросить её о её новом исследовании, которое может возыметь совершенно разные последствия на людей всех полов и гендеров.

VICE: Что вы имеете в виду, говоря, что в исследованиях мозга существует «предубеждение по половому признаку»?

Аарти Гобинат: Итак, говоря «пол», я имею в виду генетический пол, то есть хромосомы XX или XY. [Предубеждение по половому признаку] – это необъективное стремление использовать в исследованиях подопытных существ мужского пола, а затем делать из этих исследований вывод: то, что было истиной в рамках данного эксперимента, будет истинно для обоих полов. Не всегда предполагается, что, возможно, это не будет распространяться на женскую физиологию.

Когда вы впервые столкнулись с этой проблемой?

Впервые я осознала её во время перехода от бакалаврских исследований к магистерским. Я работала над проектом, в котором рассматривался стресс, воздействующий на гиппокамп матерей. И до нас дошло: воздействие стресса на мам много в чём отличается от воздействия на мозги не-мам. Это было очень интересно, и поэтому я захотела изучать это в магистратуре.

Почему исследователи вообще по большей части используют подопытных мужского пола?

У [цисгендерных] женщин есть менструальный цикл, если говорить о людях, или эстральный цикл, если говорить о крысах, и некоторые исследователи видят в этом сложность или нестабильность, из-за которой изучать подопытных женского пола трудно. Поскольку у подопытных мужского пола этого нет, некоторые считают, что работать с подопытными мужского пола легче. Я работала с самцами крыс и с самками крыс. Мне это не кажется проблемным или более трудоёмким. На мой взгляд, так я получила больше ответов. Лично мне приятнее знать, что в своей работе я рассмотрела оба пола.

Нашли ли вы в рамках своих исследований случаи, когда то, что мы считали истинным для самцов, не распространялось на самок?

Конечно. Мы изучали препарат флуоксетин, в быту известный как прозак. Этот препарат – хорошо проверенный антидепрессант. Но огромный массив этих исследований подтверждался на самцах. Когда я стала давать его самкам крыс, страдавшим послеродовой депрессией, мы, собственно, обнаружили, что флуоксетин неспособен предотвратить депрессивное поведение у матери.

И вы подумали, что лучший способ решить эту проблемы – изучать конкретно подопытных женского пола?

Да, и изучать именно то, что характерно только для женской физиологии и женской биологии. Собственно, я беру часть проблемы – какое-то отличие женской физиологии, беременность и послеродовой период – и изучаю конкретно её.

Как ваша работа связана с нашим пониманием предубеждения по половому признаку?

Моя работа закладывает фундамент, который, как я надеюсь, пригодится медицинскому миру. Надеюсь, благодаря демонстрации замеченных нами половых различий клинические исследователи смогут сказать: «Ладно, может быть, нам действительно нужно задуматься о том, что лекарства по-разному воздействуют на мужчин и женщин», – и «возможно, нам действительно нужно считать, что послеродовая депрессия – это отдельное расстройство, отличающееся от большой депрессии».

Есть ли у вас решение существующей в нейронауке проблемы предубеждения по половому признаку?

На мой взгляд, важнейшую роль здесь сыграют прозрачность и принятие половых различий. Исследователи вполне могут просто исследовать подопытных мужского пола, это нормально. Но затем им нужно указывать в своих заголовках и аннотациях, что их исследования проводились исключительно на подопытных мужского пола, и признавать, что обнаруженные ими факты справедливы только для одного пола.

Действуют нормы, согласно которым в государственных исследованиях на людях должны участвовать подопытные как мужского, так и женского пола. Значит, предубеждение по половому признаку есть даже в тех исследованиях, где рассматриваются люди?

Да. В данных о людях обязательно представлены оба пола, но данные просто сваливают в одну категорию, не признавая половых различий. Если бы какое-то клиническое испытание обнаружило, что некий препарат не имеет значительного эффекта, но разделения по полу во время анализа не было, может быть так, что этот препарат на самом деле благотворно действует на один пол, но не на другой. Но поскольку весь массив данных свалили в одну кучу, мы таким образом потеряли информацию.

Известны ли вам случаи, когда предубеждение по половому признаку отрицательно влияло на людей?

Так случилось с препаратом, который называется эмбиен. Исследования эмбиена в основном сосредотачивались на подопытных мужского пола. Когда врачи начали прописывать эмбиен как мужчинам, так и женщинам, женщины страдали от большего количества нежелательных явлений и подвергались большему риску передозировки. Это связано с тем, что данный препарат на самом деле работает в организмах [цисгендерных] мужчин и женщин по-разному. Исследователи об этом не знали, пока среди пациентов не вскрылись серьёзные ошибки и проблемы. И поэтому теперь мы можем оглядываться на это и говорить: «Ладно, исследования подтверждают, что [цисгендерным] мужчинам и женщинам нужно давать эмбиен в разных дозах. Но для того, чтобы мы додумались до пересмотра, потребовалось допустить ряд ошибок и повлиять на жизни реальных людей.

Как можно улучшить нынешнюю модель исследований, сосредоточенных исключительно на существах мужского пола?

Здесь есть две стороны. Во-первых, я считаю, что финансирующим организациям нужно признавать, что нам нужно изучать существ как мужского, так и женского пола. С другой стороны, исследователям нужно видеть в этом не столько неудобство, сколько возможность. Если некоторые средства действительно действуют на существ мужского и женского пола по-разному, то здесь есть потенциал для открытий и новаторства в области того, что известно нам о лечении заболеваний. Это должно вызывать у нас интерес, а не досаду.

Волновались ли вы из-за того, что результаты вашего исследования могут неправильно интерпретировать?

Есть люди, которые неправильно толкуют любое исследование о каком-то половом различии как некую биологическую основу для мизогинии, и это печально. Также существует огромное сопротивление. Когда мы находим какое-то половое различие, это вызывает у меня интерес: это значит, что мы можем лучше понять, как помочь подопытным как мужского, так и женского пола. Но есть те, кто утверждает, что не видит половых различий, а потому не верит, что в их изучении есть какой-то смысл. Это раздражает исследователей.

Что вы сказали бы человеку, не имеющему ни малейшего понятия об этом разрыве в исследованиях?

Если вы задаётесь вопросом о том, почему у нас нет лекарства от болезни Альцгеймера, почему у нас нет лекарства от депрессии, почему у нас нет идеального лекарства от любой ныне существующей болезни, то отчасти причина в том, что мы были необъективны, стремясь больше использовать подопытных мужского пола. Женщин, страдающих депрессией, в два раза больше, чем мужчин. Для болезни Альцгеймера также характерно половое различие: она поражает больше женщин, чем мужчин. И всё же немало знаний о медикаментозном лечении этих болезней получена благодаря исследованиям с подопытными исключительно мужского пола. Отчасти именно поэтому у нас нет идеальных лекарств. Поэтому, если вы задаётесь вопросом о том, почему мы как учёные «ещё не покончили» с каким-то заболеванием, то причина, возможно, в том, что нам, по сути, не приходило в голову сравнивать подопытных мужского и женского пола.

Данное интервью отредактировано из соображений длины и ясности.

Следить за сообщениями Майкла Руффало на Twitter.

_Эта статья была впервые опубликована на _VICE CA.__